Елена Рыковцева: Не установлено вещество, поэтому в расследовании пока отказано.

Владимир Милов: Я пытаюсь как-то подобрать замену матерным словам. Не в первый раз, к сожалению, эту песковщину сегодня слушаю. На мой взгляд, это совершенно очевидное признание вины. Это его заявление о том, что они не собираются ничего расследовать – это очевидное признание вины. Потому что в нормальной ситуации просто человек пострадал, ему плохо, он в тяжелом состоянии – это вообще нормально возбудиться и попытаться выяснить, в чем причины. Когда сразу отказывают с порога, там были комментарии, что просто Следственный комитет пока не принял решение, будет он расследовать или нет. Это заявление на самом высшем уровне, которое транслирует мнение Путина устами его пресс-секретаря, он говорит: мы не хотим ничего расследовать. Несмотря на то, что весь мир, мировые лидеры выражают обеспокоенность этой ситуацией, он говорит: мы не хотим. «Не хотим» – это переводится на русский язык, как мы знаем, что там произошло, и мы не хотим показывать вам всю картину. 

Глеб Павловский: … ясно, что отравление исходит … из тех кругов, к которым мы обращаемся с просьбой о расследовании.

… речь идет … об окологосударственном институте тайных убийств политических лидеров, лидеров оппозиции.

Владимир Милов: … тот месседж, который они посылают и который транслировал сегодня Песков, – нам плевать на вас, это просто не ваше дело. Да, мы отравили своего политического оппонента, и заткнитесь. Вы тоже хотите? Песков говорит, грубо говоря, вот это, что сейчас наша власть переходит в то же качество, которое мы видим на примере Лукашенко, который против собственного народа выходит с огнестрельным оружием. Она перешла определенные границы, и она говорит: мы будем обороняться от вас, от народа, теми способами, которые считаем нужными. Я думаю, что они между собой это обсудили и решили так: а чего мы будем перед этими холопами объясняться – отравили, не отравили, не ваше дело.

• Что делать без Навального // Свобода, 25 августа 2020