Дочитывая второй том «Моей борьбы», Карла Уве Кнаусгора, пришло в голову, что его письмо — это непрерывная випассана с нарастающим погружением в детали и оттенки ощущений, чувств и мыслей. Непрерывная формально — без структурных членений на главы и проч. (есть лишь две единицы текста крупнее предложения — абзац и куски текста, разделенные пробелом), и содержательно — осознаётся всегда настоящее, даже если речь идёт о прошлом; прошлое не рефлексируется, а переживается заново, рефлексия же выступает как один из объектов осознания наряду с ощущением температуры и вкуса пива и его движения от губ в рот и горло или движения теней от веток в свете фар проезжающей машины, когда по улице идут люди и на них с неба идёт снег. Эта модальность прозы, по простому, беспристрастная описательность, встречается в литературе довольно часто, но обычно вперемешку с другими — напр., у Толстого она перемежается всезнающим автором и морализмом, у других — с тенденцией, идейностью, типизацией, интертекстуальностью, построением или разрушением формы и смысла, отсылками к злобе дня и проч. У Кнаусгора же это качество дано в необычайно чистом виде. Именно это делает его прозу столь необычной.